Феликс Дзержинский никогда не выходил из моды, определяемой белорусским КГБ, но в этом году внимание к этому деятелю резко возросло. В феврале 2022-го его имя присвоили одной из гродненских гимназий, в ноябре лицей БГУ вместе с Комитетом госбезопасности объявил о конкурсе, для которого в том числе просили нарисовать комикс о биографии Железного Феликса (это была кличка революционера). Недавно силовики заставили бобруйчанина «извиняться» на камеру, держа в руках портрет основателя ВЧК. Рассказываем, кто такой Дзержинский, как связан с Беларусью и повлиял на нашу историю, а также есть ли повод им гордиться.
Железный Феликс и Беларусь
Ответить на вопрос, как Дзержинский связан с Беларусью, проще всего. Он родился в 1877 году в родовом имении Дзержиново (находится в 15 километрах от городского поселка Ивенец Воложинского района). Во время Второй мировой войны нацисты полностью сожгли все постройки, принадлежавшие семье революционера. В нулевые годы их восстановили за счет спецслужб Беларуси, Украины и России, так что нынешний музей-усадьба — классический новодел.
На этом связь революционера с Беларусью не заканчивается. Его отец, Эдмунд Дзержинский, родился в Ошмянах (кстати, он некоторое время жил в Таганроге и преподавал у юного Антона Чехова математику). А в Клецке, в семье родственников, прошло детство будущего основателя ВЧК.
Но на самом деле связь Дзержинского с Беларусью очень условная. Он рано уехал из родных мест — поступил в Виленскую гимназию — и позже не бывал на малой родине. Получив воспитание в польском духе, участвовал в работе первого съезда Социал-демократии Королевства Польского и Литвы. При этом Феликс выступал за вхождение этой организации в состав Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), что впоследствии и произошло.
Но самое главное, что Дзержинский был классическим революционером того времени, для которого национальный вопрос не играл особой роли. Диктатура пролетариата для него значила больше, чем вопросы национального самосознания — также как для грузина Иосифа Джугашвили (Сталина), еврея Лейбы Бронштейна (Троцкого) и русского Владимира Ульянова (Ленина). Для каждого из них малая родина была всего лишь местом рождения — не более того.
Создание ВЧК — предшественника КГБ
Нулевые годы XX века для Дзержинского прошли в революционной борьбе, первая половина десятых — в тюрьме. В 1912-м его арестовали и приговорили к трем годам каторжных работ. В 1916-м к ним добавили еще шесть. Поводов для этого хватало: еще в конце нулевых будущего Железного Феликса приговорили к лишению всех прав состояния и пожизненному поселению в Сибири. Оттуда он, разумеется, бежал — так поступали большинство революционеров. Придя к власти, Дзержинский сделает нужные выводы и практически исключит возможность побегов из мест лишения свободы.
Революцию 1917-го Дзержинский встретил в Бутырской тюрьме. Разумеется, его отношение к переменам оказалось восторженным. Выйдя на свободу, он участвовал в съезде РСДРП (большевиков), где выступал против права наций на самоопределение. Последнее — красноречивый штрих в биографии будущего чекиста. Ведь такое право в понимании большевиков вовсе не позволяло народам бывшей империи уходить в «свободное плавание». Речь шла о создании национальных республик, но под «опекой» российских большевиков. Дзержинский выступал даже против такой небольшой вольности.
В октябре 1917-го он принимал участие в организации большевистского переворота, организовывал отряды Красной гвардии. Во время выступления захватил в тогдашнем Петрограде (современный Санкт-Петербург) Главный почтамт и телеграф.
Но настоящий звездный час Дзержинского пришел в конце того же года. После прихода к власти большевикам нужно было быстро формировать органы управления. Старые служащие отказывались с ними работать, считая их действия переворотом, и угрожали протестами. Тогда 6 декабря (19-го по новому стилю) советское правительство поручило Дзержинскому «составить особую комиссию для выяснения возможностей борьбы с такой забастовкой путем самых энергичных революционных мер». На следующий день была образована Всероссийская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Кратко — ВЧК или просто ЧК (отсюда и название ее сотрудников — чекисты). Позднее она была переименована в ГПУ, затем в ОГПУ, НКВД, МГБ, после чего — в КГБ. Правопреемник этой организации в нашей стране — Комитет госбезопасности.
Дзержинский стал первым руководителем ВЧК и — за исключением небольшого перерыва в 1918-м — руководил ей вплоть до своей смерти в 1926-м. Решение о назначении принимал Ленин.
«7 декабря 1917 года на заседании Совнаркома, где встал вопрос о борьбе с контрреволюцией, были желающие возглавить Комиссию. Но Ленин назвал Дзержинского <…> „пролетарским якобинцем“. Феликс Эдмундович после заседания грустно заметил, что если он теперь Робеспьер, то Петерс — Сен-Жюст, по-видимому. Но нам обоим не до смеха <…>. Вчера были на Гороховой. Дом бывшего градоначальника — пустой, с выбитыми окнами. Нас двадцать три человека, включая машинисток и курьеров. Вся „канцелярия“ — в тощей папке Дзержинского; вся „касса“ — у меня в кармане кожаной куртки. С чего начать?» — рассказывал Яков Петерс, соратник и заместитель Железного Феликса.
Робеспьер и Сен-Жюст были деятелями Великой Французской революции и представляли радикальное движение якобинцев, которые организовали террор, прикрываясь великими целями. Сравнение более чем характерное. Кстати, оба француза окончили свой жизненный путь на гильотине. Дзержинский умер своей смертью. А вот его соратники — в том числе Петерс — повторили судьбу своих французских кумиров.
Красный террор
Имя Дзержинского прежде всего связано с красным террором — политике большевиков по физическому уничтожению одних оппонентов и запугиванию других. Официально его объявили 5 сентября 1918 года. Советское правительство, заслушав доклад Дзержинского, отметило, что «при данной ситуации обеспечение тыла путем террора является прямой необходимостью; что для усиления деятельности ВЧК и внесения в нее большей планомерности необходимо направить туда возможно большее число ответственных партийных товарищей; что необходимо обеспечить Советскую Республику от классовых врагов путем изолирования их в концентрационных лагерях; что подлежат расстрелу все лица, прикосновенные к белогвардейским организациям, заговорам и мятежам; что необходимо опубликовывать имена всех расстрелянных, а также основания применения к ним этой меры» (сохранена оригинальная орфография документа).
Фраза о расстреле всех людей, связанных с белогвардейскими организациями, заговорами и мятежами, давала широчайший простор для интерпретации. Фактически она дала зеленый свет расстрелам без суда и следствия — лишь по подозрению к причастности к какой-либо организации или событиям.
Формально это решение стало ответом на два события, случившихся 30 августа того же года: покушение на Ленина, закончившееся неудачей, а также убийство председателя Петроградской ЧК Моисея Урицкого. Убить Ленина попыталась Фанни Каплан, член партии эсеров — основных противников большевиков. Именно эта партия победила на выборах в Учредительное собрание, которое должно было определять будущее страны. Но большевики его разогнали.
Как отмечал доктор исторических наук Константин Морозов, Каплан перед покушением на Ленина вышла из партии. Но большевики сознательно скрыли этот факт и старались не упоминать о нем. Ведь в таком случае получалось, что попытка убийства носит индивидуальный, а не партийный характер. Да и в целом подавляющее большинство эсеров выступало против террора в борьбе с большевиками и никакого отношения к белому движению не имело.
По словам этого историка, «убийство Урицкого и покушение на Ленина стало не причиной красного террора, а поводом к его усилению». Действительно, террор начался намного раньше — после Октябрьской революции. Но тогда это можно было представить как результат самосуда возмущенной толпы или самоуправство на местах (классический такой пример имел место еще ранее, во время Февральской революции: тогда произошла расправа матросов над офицерами Балтийского флота). Теперь же террор стал узаконенным и превратился в основу государственной политики.
«[5 сентября] нарком внутренних дел [РСФСР Григорий] Петровский в циркулярной телеграмме предписывает произвести аресты правых эсеров, представителей крупной буржуазии, офицерства и держать их в качестве заложников. А при попытке скрыться или контрреволюционных вылазках — массовый расстрел, немедленно и безоговорочно. „Ни малейшего колебания при применении массового террора!“ Кровавая истерия охватывает всю страну. Уже назавтра, 6 сентября, петроградские газеты публикуют сообщение ЧК <…>: расстреляно 512 контрреволюционеров и белогвардейцев. Тут же список заложников, продолженный в трех следующих номерах газеты — 476 человек, очередь к смерти: если будет убит еще хоть один советский работник, заложников расстреляют», — писал исследователь Виталий Шенталинский (в годы перестройки он работал в архивах КГБ и опубликовал многие материалы и произведения писателей, арестованных в сталинские времена).
В те дни большевики расстреляли в Астрахани весь губернский комитет партии эсеров, перед этим насилуя женщин.
«Мы истребляем ненужные классы людей, — писал член коллегии ВЧК Мартын Лацис. — Не ищите на следствии материалов и доказательств того, что обвиняемый действовал словом или делом против Советов. Первый вопрос — к какому классу он принадлежит, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны определить судьбу обвиняемого. В этом — смысл и сущность красного террора».
Тут уже возмутилось руководство партии большевиков. Ленин назвал «величайшей глупостью» отказ использовать представителей буржуазного аппарата «для управления и строительства».
Можно только догадываться, сколько человек придерживались аналогичных с Лацисом взглядов. За примерами далеко ходить не надо. Одним из них был все тот же Дзержинский. В интервью он трактовал красный террор как «устрашение, аресты и уничтожение врагов революции по принципу их классовой принадлежности или роли их в прошлые дореволюционные периоды» — то есть не за конкретные действия, а за происхождение или службу в госорганах до революции.
Эта цитата очень важна, ведь в советское время действия Железного Феликса и его товарищей трактовались как крайняя и вынужденная мера и ответ на белый террор. Последний действительно существовал — не стоит идеализировать представителей белого движения. Но разница в подходах и числе жертв.
Сошлемся на подсчеты кандидата исторических наук Вадима Эрлихмана, автора справочника «Потери народонаселения в XX веке». По его данным, число жертв красного террора составляет не менее 1,2 млн человек, белого — 300 тысяч. При этом историк включает в последнюю категорию действия правительств независимых Украины, Грузии и так далее. Террор собственно белых армий, а также иностранных «интервентов», воевавших на их стороне, привел к гибели 111,7 тысячи человек.
Своих противников расстреливали все участники Гражданской войны в России. Но лишь большевики уничтожали людей по классовому и сословному принципу. Лишь у них это была самостоятельная, ярко выраженная и четко сформулированная в словах их лидеров политика.
Ее реализация вызывала вопросы даже у некоторых членов партии. В конце 1918 года один из лидеров большевиков Николай Бухарин, а также ветераны РСДРП Михаил Ольминский и Григорий Петровский критиковали «полновластие организации, ставящей себя не только выше Советов, но и выше самой партии». Они требовали принять меры, чтобы «ограничить произвол организации, напичканной преступниками, садистами и разложившимися элементами люмпен-пролетариата». Но за Дзержинского вступились Яков Свердлов, Сталин, Троцкий и Ленин. После этого было решено, что в советской партийной печати не может быть «злостной критики» в отношении государственных учреждений, в том числе и ВЧК.
«Спасение» детей и начало нового этапа террора
В результате Гражданской войны основные противники большевиков были разгромлены. Но новая власть не стала откладывать дела в долгий ящик: уже в 1920-м начались процессы против священников, министров правительства адмирала Александра Колчака и так далее.
В этот период активность репрессий на какое-то время пошла на спад, поэтому у Дзержинского появились новые обязанности. Железный Феликс возглавил Комиссию по улучшению жизни детей — по подсчетам исследователей, по Советской России и другим союзным республикам в 1922 году скитались около 7 миллионов детей и подростков. Учитывая, что беспризорники зачастую оказывали сопротивление властям, без вооруженных чекистов проблему было не решить. Поэтому фактически в работе этой комиссии использовались аппарат ВЧК и возможности этого ведомства.
В советское время эти действия трактовались как забота о беспризорниках. Но реальность была совсем другой. Например, в 1920-м независимая Лига спасения детей обратилась к советскому правительству с предложением о спасении голодающих детей России путем предоставления помощи из-за границы. Ленин адресовал эту просьбу Дзержинскому с припиской: «Я думаю, что это подвох». «Кормить наших детей не заграница будет», — согласился председатель ВЧК. Чем обосновывался отказ от западной помощи в голодающей и разрушенной стране — совершенно неясно.
Кроме того, вспомним названные ранее цифры о расстрелах во время красного террора — из них следует, что появление в стране большого числа беспризорников в значительной степени произошло из-за действий самих большевиков. Получается, сначала чекисты расстреляли родителей, а потом обеспокоились судьбой их детей.
Кроме того, в 1924—1926 годах Дзержинский руководил Высшим советом народного хозяйства. Он выступал против бюрократии, стремился развивать мелкую частную торговлю и руководствовался в работе отнюдь не чекистскими методами. Задержись Дзержинский на этой должности подольше, возможно, он бы ассоциировался у исследователей не только с репрессиями. Но сослагательное наклонение истории неизвестно.
Создатель ВЧК умер в 1926-м. В следующем году в СССР законодательно закрепили обязанность доносить на неблагонадежных граждан. «Недонесение о достоверно известном готовящемся или совершенном контрреволюционном преступлении влечет за собой лишение свободы на срок не ниже шести месяцев», — говорилось в Уголовном кодексе РСФСР, вступившем в силу в 1927-м и действовавшем до начала 1960-х.
В том же 1927-м в СССР произошли первые аресты по «Шахтинскому делу»: руководителей и специалистов угольной промышленности обвинили в саботаже и вредительстве. Это было одно из первых политических дел, символизировавшее поворот к будущему новому террору.
Сам же террор начался в 1934-м, когда, по новому законодательству, расследование и рассмотрение дел о «террористических организациях и террористических актах против работников советской власти» (все или практически все из них были сфабрикованы) стали заканчивать не более чем за десять дней; обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дела в суде; слушать дела без участия сторон; не допускать кассационного обжалования приговоров и подачи ходатайств о помиловании; приводить приговор в исполнение немедленно.
Нет никаких фактов о том, что Дзержинский противился террору, выступал против него или хотя бы против каких-либо «перегибов». Железный Феликс не дожил до нового витка репрессий. Но именно он стоял у истоков создания советской репрессивной машины. Именно при нем в работе спецслужб стал доминировать классовый принцип, который был возведен в абсолют во время Большого террора. А значит, Дзержинский несет полную ответственность и за него.
Легенда о рыцаре с горячим сердцем
Миф о Дзержинском, который настойчиво пытаются продвинуть в массы белорусские власти, возник в конце 1960-х годов. Тогда КГБ возглавил Юрий Андропов. Он решил восстановить имидж спецслужб, запятнанных участием в сталинских репрессиях (о тогдашних преступлениях жителям СССР уже было известно — в стране прошла хрущевская оттепель). Задача оказалась непростой. Ему требовалась фигура идеального чекиста, которая пришлась бы по душе как партийным чиновникам и самому Андропову, искренне верящему в коммунистические идеалы, так и просоветски настроенной интеллигенции, которая тем не менее отрицательно относилась к сталинским репрессиям.
Но особого выбора не было. Практически все руководители ВЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД, которые стали хозяевами Лубянки после Дзержинского, были расстреляны. Вячеслав Менжинский — преемник Дзержинского, который едва ли не единственный умер своей смертью — не обладал такой биографией и харизмой, как Феликс Эдмундович. Оставался сам Железный Феликс, счастливо умерший от сердечного приступа до начала нового витка репрессий. В итоге многочисленные книги и фильмы, а также работа пропаганды превратила его в рыцаря без страха и упрека, «человека с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками». По легенде, эта фраза принадлежала именно уроженцу Беларуси. В реальности, она появилась в биографическом тексте о нем.
Дзержинский был одним из создателей советской репрессивной машины, уничтожившей миллионы ни в чем не повинных людей. В этом опасность новой инициативы властей: происходит подмена понятий. Из человека, чьи преступления давно доказаны, вновь пытаются лепить героя. Миф о нем имел шансы на успех в советское время — в условиях отсутствия информации и закрытых архивов. В современном же мире он воспринимается как еще одна попытка вернуться к советской повестке из-за невозможности создать новую.
Читайте также
