За несколько дней до публикации мемуаров Алексея Навального его вдова Юлия Навальная дала большое интервью британскому изданию The Times. Она рассказала о последней встрече с Алексеем, переживании утраты и планах борьбы за Россию. «Медуза» приводит самые яркие цитаты из этого материала, «Зеркало» собрало выдержки из него.
О новости о скором освобождении мужа
По словам Навальной, за день до гибели ее мужа, 15 февраля, на Мюнхенской конференции по безопасности, где она присутствовала, ее заверили, что муж окажется на свободе в течение недели. Кто был ее собеседником, не раскрывается. Однако уже 16 февраля стало известно, что Алексей скончался.
«Я знаю, как это бывает, когда ведешь переговоры с Путиным. Он все время врет. Поэтому я никогда не думала, что это может произойти завтра. Я знала, что мы довольно близки [к обмену], но также я знала, что все может сорваться в тот же день. Поэтому я рада, что не очень много думала об этом».
О том, могла ли убедить Навального не возвращаться в Россию
«Могла. Я могла устроить скандал, кричать и все такое. И он бы прислушался ко мне. А потом мы жили бы в изгнании, несчастные».
О решении Навального вернуться
«Когда он решил вернуться в Россию, не было причин его останавливать, потому что вся его политическая жизнь основывалась на внутренней российской политике. Он не мог быть в изгнании. Хотя было очевидно, что именно в изгнание [Навального] хотели отправить Путин и его режим. И это страшная трагедия моей жизни. Но полностью понимаю, что ты должен сражаться [в таких ситуациях]. Это его жизнь, его выбор, его убеждения. Убеди я его остаться в изгнании, я бы чувствовала еще более сильную вину».
О том, почему скрывает, где живет, и обзавелась телохранителями
«Это вынужденная необходимость [из-за угроз безопасности, возникших после убийства Навального]».
«Иногда я пытаюсь сбежать от охраны. Условно, если мне надо пойти в химчистку, должны ли они меня сопровождать? Я не хочу превращаться в такого человека».
О слежке за собой в России
«Я играла с детьми в игру [чтобы скрыться от слежки] — ну, вроде пряток. И это не было весело. Ты просто ненавидишь [когда за тобой следят]. Ты не хочешь, чтобы кто-то преследовал тебя, когда ты просто гуляешь с детьми по своему городу. Но и с такой ситуацией надо справляться, и лучше делать это правильно — не становясь слишком серьезным. Лучше не нервничать по этому поводу каждую минуту».
О том, важно ли им с Алексеем было показать Путину, что они не боятся
«Мы не хотели показать, что не боимся. Мы и правда не боялись».
О том, как отнеслась к отравлению Навального «Новичком»
«Для нас обоих было совершенно очевидно, что в случае с Путиным, если только ты показываешь свою готовность к переговорам, он тут же усиливает давление. Так что если ты решил сражаться с ним, то должен следовать своему пути [до конца]».
О последней встрече с Навальным в феврале 2022 года
«[Он точно оставался собой прежним]. „Окей, у меня встреча с женой, я хочу провести с ней время. Но еще мне нужно читать“. И он садился читать — по десять страниц художественной литературы на иностранном языке, такую цель он себе поставил. А еще тренировался — несколько раз в день. Он все время говорил: „Конечно, я не хочу это делать. Но если я пропущу три дня [упражнений], то мне понадобится неделя или месяц, чтобы вовлечься снова“. Это многое говорит о его характере».
О том, верила ли в обмен пленными с участием Навального между РФ и Западом
«Мне повезло, что последние 20 лет я старалась жить без завышенных ожиданий. Поэтому я со скепсисом относилась [к идее о возможности обмена]».
О том, верит ли в версию о том, что Путин приказал убить Навального, чтобы Запад не смог включить его в свои обменные списки
«Это могло быть причиной. И это могло быть важной причиной. Но я ненавижу гадать. Я не хочу тратить время на эти мысли, потому что невозможно понять, что на уме у Путина».
О том, что думает про Путина сегодня
«Многие люди говорят мне, думая, что я разделяю эти мысли: „Я ненавижу его, хочу его смерти, выпью, когда Путин умрет“. И так далее. Но я так не чувствую. Я не ненавижу его. Я абсолютно уверена, что не желаю Путину смерти. Я хочу, чтобы он оказался в российской тюрьме, как там оказался мой муж <…> [и я не хочу увидеть его подсудимым на процессе в Гааге]. Я хочу, чтобы из кого-то вроде царя России он превратился в обычного узника [российской тюрьмы]».
О встречах с западными политиками
«Когда вы разговариваете с главами государств, то беседы кажутся очень приятными, все выглядит так, будто все ваши аргументы принимаются. Но на самом деле они заботятся в первую очередь о своих политических карьерах в своих странах, а не о том, чтобы делать что-то, связанное с этой непонятной и странной Россией».
О том, как бы Навальный отнесся к ее решению продолжить его дело
«Думаю, он был бы рад, держись я подальше от этих опасных политических дел. Но ты просто понимаешь, что выбора нет. Конечно, можно было бы молчать. Но я так не могу. Я никогда не сдамся [в этой борьбе] за Россию».
О планах вернуться в Россию
«[Я не вернусь, пока не буду точно знать, что] не буду арестована прямо в аэропорту, как Алексей. Но никто не знает [когда наступит этот момент]».
Напомним, 16 февраля ФСИН России сообщил о смерти политзаключенного Алексея Навального. В сообщении указано, что он умер в колонии после прогулки. Следственный комитет РФ организовал процессуальную проверку по факту смерти оппозиционера.
В субботу, 17 февраля, команда политика подтвердила его смерть. Официальная причина смерти Навального — «комбинированное заболевание».
Алексей Навальный находился в ИК-3 в поселке Харп Ямало-Ненецкого автономного округа России, куда его перевели из ИК-6 во Владимирской области.
Впервые его приговорили к лишению свободы в феврале 2021 года. Ему назначили два года и восемь месяцев колонии общего режима по делу «Ив Роше», признав виновным в мошенничестве. В марте 2022 года его признали виновным по другому делу о мошенничестве и оскорблении судьи, назначив девять лет колонии строгого режима.
В августе прошлого года его признали виновным в создании экстремистского сообщества, призывах к экстремизму, создании НКО, посягающей на права граждан, финансировании экстремизма, а также в вовлечении несовершеннолетних в совершение опасных действий и реабилитации нацизма. Ему назначили 19 лет лишения свободы.