Как открыть ящик Пандоры. Объясняем, что произойдет, если в мире признают захват украинских регионов Россией

В начале октября 2024 года британская газета Financial Times рассказала о том, что западные дипломаты и чиновники постепенно склоняются к компромиссному варианту окончания российско-украинской войны. В соответствии с ним Киев де-факто признает оккупацию РФ своих территорий — а в обмен получит гарантии безопасности от НАТО или даже полноправное членство в Альянсе. Такое пусть и не юридическое, но фактическое признание результатов вооруженной агрессии таит в себе огромную угрозу для современного миропорядка, который, среди прочего, основывается на принципе нерушимости государственных границ. Чем опасно фактическое признание мировым сообществом захвата сильным государством части более слабого, для кого такой прецедент будет наиболее опасным и сможет ли это сказаться на Беларуси? Объясняем.

Чем хорош вариант прекращения войны, описанный Financial Times? А что с ним не так?

Схема, которую описали в своей статье со ссылкой на неназванных западных чиновников журналисты Financial Times, на первый взгляд может выглядеть неплохо. Да, Украина в таком сценарии не сумеет освободить территории, захваченные с 2014 года россиянами. Но ситуация, в которой на украинские города прекращают сыпаться ракеты и авиабомбы, люди перестают гибнуть, а Киев получает гарантии безопасности и целостности территорий, оставшихся под его контролем, выглядит достаточно радужно — по крайней мере, по сравнению с нынешней.

Но даже если на время забыть об украинцах, которые в таком случае останутся на оккупированных территориях, и беженцах, лишающихся даже призрачной надежды вернуться домой, у этого решения есть три серьезных недостатка. Два из них касаются непосредственно самой Украины, а третий — всей Европы, да и мира в целом.

Первый недостаток связан с международными гарантиями безопасности. Дело в том, что Украина уже получила их в 1994 году в соответствии с Будапештским меморандумом. Тогда стране в обмен на отказ от оставшегося на ее территории советского ядерного оружия безопасность гарантировали сразу три из пяти государств — постоянных членов Совета Безопасности ООН (США, Великобритания и Россия).

Цену гарантиям безопасности со стороны Москвы Украина узнала через 20 лет, в 2014 году. Тогда Россия с использованием военной силы аннексировала Крым, а также организовала и поддержала вооруженные выступления сепаратистов на Донбассе. Впрочем, с нарушениями пункта меморандума о воздержании от мер экономического принуждения Киев сталкивался и раньше — например, в 2012–2013 годах, когда Москва вводила ограничения на импорт ряда украинских товаров, пытаясь повлиять на внутриполитическую ситуацию в стране-соседке.

А гарантий безопасности со стороны двух других подписантов Будапештского меморандума — Великобритании и США — не хватило для того, чтобы заставить Совет Безопасности ООН помочь Украине напрямую. Как, например, это было сделано в 1990 году, когда с санкции Совбеза ООН была создана Международная коалиция, разгромившая армию оккупировавшего Кувейт Ирака. В отличие от режима Саддама Хусейна, нынешний агрессор, Россия, сама является постоянным членом Совета Безопасности — и может накладывать вето на все его решения.

Второй недостаток связан с вопросом, какая именно часть Украины получит гарантии безопасности. Как утверждают авторы Financial Times, Киев и его западные союзники не собираются признавать суверенитет России над регионами, которые та захватила, начиная с 2014 года. Но при этом гарантии безопасности Украине от НАТО будут распространяться на те территории, которые реально контролирует Киев. Это так называемая западногерманская модель, основанная на опыте холодной войны, когда в НАТО приняли ФРГ — страну, которая не отказалась от претензий на территорию Восточной Германии (ГДР). Но де-факто мирно с ней сосуществовала и не требовала от Альянса немедленно начинать войну за воссоединение Германии.

Проблема в том, что никто не знает, насколько эффективной окажется западногерманская модель в нынешней ситуации. Даже в самой Германии прием под защиту НАТО ее отдельной части не выглядел совершенно гладким и сопровождался серьезными кризисами — например, Берлинским в 1961 году.

Вдобавок Украина уже имеет горький опыт временного отказа от контроля над частью своих территорий для достижения перемирия. В 2014–2015 годах россияне аннексировали Крым и оккупировали часть Донецкой и Луганской областей, на территории которых были созданы самопровозглашенные ДНР и ЛНР. При этом Минские соглашения, которые зафиксировали границу между территориями, подконтрольными украинским властям, и пророссийскими сепаратистскими образованиями, не привели к полноценному миру в регионе. Зато позволили России укрепиться на захваченных территориях и подготовиться к полномасштабному вторжению на остальную территорию страны.

Чтобы принести настоящий мир в Украину, а не его временную фикцию, западные гарантии безопасности должны выглядеть очень надежными, неоспоримыми для Киева. С другой стороны, они должны быть настолько убедительными для России, чтобы удержать ее от новой агрессии против Украины или от создания новых очагов сепаратизма на ее территории. Такой гарантией могло бы стать, например, размещение на фактической восточной и на северной (не будем забывать, что российское вторжение в Украину в 2022 году начиналось и с территории Беларуси) границах Украины подразделений армий стран НАТО. Но пока что ни о чем подобном речи даже не идет.

А третий недостаток «формулы мира», озвученной Financial Times, касается не только Украины, но и всего мира. Включая Беларусь. Дело в том, что он вступает в противоречие с важнейшим принципом международного права — принципом нерушимости границ.

Почему принцип нерушимости границ так важен для мира и для Европы?

Даже при беглом взгляде на современную политическую карту мира легко обнаружить, что государства на ней очень разные. Например, Австралия занимает целый континент, Науру ограничивается небольшим островом, а Ватикан — и вовсе единственным городским кварталом. Еще интереснее картина становится при сравнении численности населения и экономик различных стран. Удивительно, но на нашей планете худо-бедно уживаются около двухсот очень разных государств, чьи ресурсы и возможности различаются иногда на несколько порядков.

Что удерживает большие страны от того, чтобы нападать на маленькие — и захватывать их? Раньше никаких сдержек не было, и страны без всякого осуждения со стороны остального мира пытались отнять друг у друга территории — в итоге в XX веке, когда появилось относительно современное и крайне смертоносное оружие, это даже привело к двум мировым войнам с десятками миллионов жертв. После этого человечество пришло к пониманию, что возможность войн друг с другом следует как-то ограничить.

Сейчас для части государств ограничителем выступают те самые западные и демократические ценности, которые постоянно критикуют беларусские и российские власти. Прекрасно понимая негативные последствия войн и их антигуманный характер, демократические страны практически никогда не воюют между собой. Ведь гораздо полезнее налаживать взаимовыгодные отношения с дружественными странами — даже если они сильно отличаются от вашей по размерам, численности населения и уровню развития экономики.

Но демократическими являются далеко не все страны мира. А государства под властью авторитарных режимов и настоящие тоталитарные диктатуры часто не упускают возможности разжиться новыми территориями и населением за счет более слабых соседей. Как тот же Ирак в 1991 году или Россия в 2014-м и в 2022-м.

И вот здесь на арене появляются принципы международного права, которые были придуманы, чтобы не позволить миру скатиться в состояние перманентной войны всех против всех. Часть из них изложена в Декларации о принципах международного права, принятой Генассамблеей ООН в 1970 году. Помимо прочего, она признала обязательным для международного сообщества соблюдение следующих правил:

• государства должны воздерживаться от угрозы силой или ее применения против территориальной целостности и политической независимости других государств;
• государства должны разрешать свои международные споры мирными средствами;
• государства не должны, особенно с помощью оружия, вмешиваться во внутренние и внешние дела других государств.

Через пять лет в Хельсинки представители большинства европейских государств, включая СССР (в состав которого входила в то время Беларусь), подписали Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. Этот документ добавил еще несколько принципов международного права, обязательных для государств в нашей части света. Важное место среди них занял принцип нерушимости границ, в соответствии с которым государства-участники рассматривают как нерушимые все границы друг друга, обещают воздерживаться от любых посягательств на эти границы и от действий, направленных на захват территорий другого государства.

Европа того времени была разделена железным занавесом на два враждебных по отношению друг к другу военно-политических блока. Но благодаря довольно строгому соблюдению этих принципов холодная война здесь так и не переросла в горячую.

На этом моменте нужно сделать важное уточнение, которое имеет отношение к Беларуси. Принципы нерушимости границ и невмешательства во внутренние дела других государств не означают, что правящий в какой-то стране режим получил возможность творить внутри своих границ что угодно. Этот же Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе обязует государства-участники уважать права человека и соблюдать свои обязательства, установленные международными пактами, декларациями и соглашениями о правах человека.

В мире ситуация тогда была сложнее, чем в Европе. На других континентах холодная война протекала иначе, местами там происходили кровопролитные конфликты. Тем не менее изменение межгосударственных границ с помощью военной силы и там превратилось в своеобразное табу.

В процессе деколонизации многие бывшие колонии получили независимость от метрополий. И сверхдержавы время от времени пытались сменить правящий режим в какой-то стране на более дружественный для себя. А некоторые страны вроде Кореи, Йемена или Вьетнама оказывались разделенными на части гражданскими войнами.

Но ситуации, когда одна страна пыталась изменить границы с другой в свою пользу, в период холодной войны оставались достаточно редкими. К числу редких исключений можно отнести арабо-израильские войны, затянувшийся конфликт между Индией и Пакистаном в Кашмире, советско-китайские приграничные столкновения, ирано-иракскую войну, вторжение Ливии в Чад с аннексией полосы Аузу и упоминавшееся выше нападение Ирака на Кувейт.

В целом же несколько десятилетий после Второй мировой войны межгосударственные границы в мире были достаточно стабильными. Даже случаи полномасштабных вторжений не приводили обычно к изменению государственных границ. Так, когда США отправляли войска во Вьетнам, а СССР вторгался в Афганистан, никому и в голову не приходило, что Вашингтон или Москва собираются присоединять к себе эти страны — или даже их части.

«Право сильного», или что произойдет, если принцип нерушимости границ перестанет действовать

Предположим, что мировое сообщество согласится с ситуацией, которая сложилась сейчас в Украине. А именно — признает фактическую оккупацию и аннексию Россией части украинской территории. Пусть даже и в обмен на гарантии безопасности Киеву или даже на вступление страны в НАТО. Что в таком случае изменится?

Очень вероятно, что такой прецедент станет привлекательным примером для других потенциальных агрессоров. У которых появится вполне резонный вопрос. Если постоянный член Совета Безопасности ООН, который, по идее, должен быть гарантом соблюдения норм и принципов международного права во всем мире, напал на другое, менее сильное в военном отношении государство, захватил часть его территории и не понес за это серьезной ответственности, почему так не могут поступать другие? Согласие мира с российским захватом части Украины открывает настоящий ящик Пандоры.

Особенно заманчивым этот пример может показаться для других постоянных членов Совета Безопасности. Имея право вето в этом органе, они точно так же смогут блокировать международную реакцию на свою агрессию. А обладание ядерным оружием, как и в случае с Россией, поможет им удержать от прямого вмешательства в конфликт на стороне жертвы агрессии дружественные ей страны.

Раз Россия добьется своих целей и захватит часть Украины — почему бы авторитарному Китаю не попытаться решить военным путем вопрос с Тайванем? Тем более что Пекин вообще не признает Тайвань отдельным государством, как и границу с ним. Но это может быть только началом, ведь КНР имеет территориальные споры и с другими государствами Азии — например, с Вьетнамом, Филиппинами, Малайзией.

С остальными членами Совета Безопасности вроде бы все не так страшно. Великобритания, США и Франция сейчас являются демократическими государствами, которые как будто не склонны перерисовывать государственные границы за счет других стран в свою пользу. Но кто знает, что произойдет, если в одной из этих стран на выборах победят радикальные политические силы? 

Впрочем, российский пример может стать заразительным и для менее крупных государств. Если принцип нерушимости границ в мире окончательно перестанет действовать, что удержит диктаторский режим Николаса Мадуро в Венесуэле от вторжения в соседнюю Гайану, которая в военном отношении в разы слабее? Особенно в том случае, если он сумеет заручиться поддержкой союзной Москвы, которая сможет «торпедировать» в Совбезе ООН все санкции и планы возможных международных военных операций против агрессора.

Мир может очень быстро скатиться к состоянию, в котором находился до создания принципов современного международного права, — а затем и к новым мировым войнам. Кто-то из диктаторов, не сдерживаемых присущим демократиям гуманизмом, возьмется решать застарелый территориальный спор — а то и задумается о создании собственной империи. В мире будет действовать лишь одно право — право сильного. Небольшие страны, которым «посчастливится» оказаться рядом с крупными и агрессивными соседями, будут жить в условиях постоянной угрозы военного вторжения. Примерно так, как жили европейские государства в 1939–1941 годах. 

Еще большее значение в такой ситуации приобретут организации коллективной безопасности, внутри которых смогут объединяться небольшие страны. Первый шаг в этом направлении мы уже видели, когда после нападения России на Украину в НАТО вошли традиционно нейтральные Швеция и Финляндия. Нейтралитет для небольшой страны в мире без принципа нерушимости границ окажется непозволительной роскошью.

Чем опасно для Беларуси разрушение принципа нерушимости границ?

Нападение России на Украину и аннексия Москвой украинских территорий имеют прямое отношение к Беларуси. Наша страна в 1994 году тоже добровольно отказалась от ядерного оружия и взамен получила гарантии от Великобритании, России и США в виде еще одного Будапештского меморандума, в целом аналогичного украинскому. Следует ли Минску полагаться на такие гарантии безопасности после того, как Кремль нарушил их в отношении Украины, а Великобритания и США не смогли предотвратить российскую агрессию? Похоже, что этот вопрос вполне можно назвать риторическим.

Беларусь граничит со страной, которая не соблюла собственные обещания Украине, напала на нее и оккупировала — полностью или частично — уже пять украинских регионов. Поэтому, какие бы гарантии независимости и территориальной целостности Беларуси ни давала Москва, вполне разумно относиться к ним со скептицизмом. А если принцип нерушимости границ окончательно будет растоптан, Россию вообще ничто не будет удерживать от попыток их изменения в свою пользу.

Для их обоснования может быть использована та же тактика манипуляций и произвольного толкования исторических событий, что и с Украиной. Если Крым в состав УССР будто бы «незаконно» передал Хрущев, то точно так же Москва может заявить о якобы «неправильной» передаче Гомеля в состав БССР в 1926 году. Разумеется, при этом нужно будет забыть о том, что Гомель (вместе со Смоленском) Россия до этого у БССР отняла, — и о том, что государственными границы между бывшими республиками стали в 1991 году.

Если судить по истории XX века, аппетиты Кремля, не сдерживаемые принципами международного права, могут распространиться и на всю Беларусь целиком (так, в 1940 году СССР полностью захватил сразу три государства — Латвию, Литву и Эстонию). Но даже если этого не произойдет, подрыв принципа нерушимости границ может принести для нашей страны проблемы и на других направлениях.

Несмотря на все сложности в отношениях между властями современной Беларуси и ее европейскими соседями, никто из них не озвучивал официальных территориальных претензий к нашей стране. Но все это может быть быстро пересмотрено в мире без действующих принципов международного права в том случае, если к власти в этих странах придут авторитарные политики.

При желании почти каждый из соседей Беларуси легко может придумать территориальные претензии к нашей стране разной степени вздорности. Например, Литва может вспомнить о Московском договоре 1920 года с Советской Россией, по которому в ее состав «на вечные времена» должны были войти Гродно, Лида, Ошмяны, Сморгонь, Поставы, Браслав и даже озеро Нарочь. Украинская Народная Республика в 1919 году претендовала на территории беларусского Полесья вместе с Брестом, Пинском, Мозырем и Гомелем. А полякам даже не нужно ворошить исторические документы, ведь по результатам последней переписи в Беларуси до сих пор есть целый район с преобладанием польского населения.

Все эти нюансы не имеют никакого значения в мире, в котором действует принцип нерушимости границ. Но если этот и другие правила международного права отменяются, то границы превращаются в условные линии, которые произвольно меняются по праву сильного. Именно таким выглядит навязываемый Россией новый мировой порядок, за установление которого ратуют некоторые беларусские политики. Нашей стране он точно не принесет никакой пользы — как и всей планете.