Если полк Калиновского зайдет на территорию Беларуси, то Лукашенко и его армия полноценно вступят в войну? Встречался ли Владимир Зеленский с Валерием Залужным 29 января? Как возможная отставка последнего повлияет на Украину и фронт? Западные политики действительно перестают верить в победу Украины и готовятся к худшему? Об этом мы поговорили с советником главы Офиса президента Украины Михаилом Подоляком.
— Недавно заместитель командира полка Калиновского Вадим Кабанчук заявил, что даже небольшая диверсионная операция на территории Беларуси «будет использована Лукашенко, чтобы скомпрометировать Украину и обвинить ее в агрессии». Глава полка Денис Прохоров добавил: «Вылазка на территорию Беларуси будет открытием второго фронта, он нам пока не нужен». По-вашему, если ДРГ зайдет на территорию Беларуси, то Лукашенко и армия полноценно вступят в войну?
— Давайте не рассматривать гипотетические сценарии. Они бесполезны. Украина на потенциальном северном фронте постоянно укрепляет свои позиции. Мы все-таки видели, что с территории Беларуси в начале войны заходили российские войска и территория вашей страны предоставлялась для плацдарменных решений России. Понятно, что Беларусь в том или ином виде в войне принимает непосредственное участие — и информационно, и дипломатически, и военно-тренировочным образом. Поэтому, честно говоря, обсуждать то, что является уже очевидным, бессмысленно.
Украина сегодня, еще раз скажу, проводит укрепление потенциальной северной линии фронта. Строятся укрепления, эшелонированная оборона, разведчики внимательно отслеживают то, что там происходит.
Я еще подчеркну, что с территории российских Курской и Брянской областей периодически заходят ДРГ на территорию Сумской и Черниговской областей [Украины]. Там большая линия болотисто-лесистой местности, и они заходят именно для атаки на гражданское население, которое находится в пятикилометровой приграничной зоне. Россия там просто убивает гражданское население.
Поэтому я бы не теоретизировал здесь, а просто выстраивал линию обороны, исходя из реалий, в которых мы сегодня живем. Официальный Минск так или иначе активно поддерживает российскую агрессию в Украине. Будут ли они непосредственно участвовать в боевых действиях? Надеюсь, что хватит ума все-таки остаться в этой агрессии вспомогательным звеном.
— 29 января украинские журналисты начали сообщать об увольнении Валерия Залужного с поста главкома ВСУ: якобы вечером того дня у него была встреча с Владимиром Зеленским, где ему и было объявлено о решении. В тот же день официальный Киев опроверг факт отставки Залужного. 30 января об увольнении со ссылкой на свои источники стали писать западные медиа — они утверждали, что президент Украины вынужден был отменить свое решение после утечки информации и под давлением высшего военного командования и международных партнеров. Встречался ли Владимир Зеленский с Валерием Залужным 29 января? Если да, то что они обсуждали?
— Во-первых, я не комментирую какие-то слуховые проявления: кто-то что-то где-то видел и так далее. У нас есть очень большой объем официальных встреч президента, в том числе с главнокомандующим, командующими оперативно-тактических направлений. Об этом мы даем официальные сообщения. Кадровые решения, то, что касается снабжения армии и определенного планирования, любые другие решения — все, что можно сообщить, мы официально сообщаем и комментируем.
Что касается периодически возникающих слухов об увольнении-неувольнении: повторяю, что у нас есть очень строгая вертикаль управления. Это война, это не политический процесс. Должность главнокомандующего не является выборной. Это должность, на которую сам президент как верховный главнокомандующий, если это военное время, назначает менеджера — это его прямое назначение. Только президент определяет, кто будет работать на этом направлении. Поэтому я не вижу какой-то необходимости дискутировать, потому что это не политическая составляющая, а военная.
Президент как СЕО (менеджер. — Прим. ред.) ставит те или иные задачи, получая ту или иную результативность от выполнения или невыполнения их, делает оценку на ставках, например, и после этого четко фиксирует: продолжаем работать или нет, вносим ли коррективы и так далее. Как только это все будет сделано, безусловно, президент публично заявит или не заявит о том или ином решении, что он, в принципе, всегда и делает. Любые официальные решения у нас сразу официально комментируются — прежде всего президентом.
Я понимаю, почему возникают постоянные обсуждения. Потому что, в принципе, стагнация по линии фронта, никаких объемных событий там не происходит. Нет понимания у всех, как будут развиваться события 2024 года. То есть мы видим небольшие проявления агрессивных атак со стороны России на Авдеевском направлении. Но тем не менее необходимо понимать три вещи.
Первое: как будут развиваться события. Второе: какие есть аргументы у Украины с точки зрения достижения стратегических целей. Это касается и обеспечения армии, и креативных решений с точки зрения управления армией. И третья составляющая — это ресурсы, которыми будет располагать Украина. Для этого как раз таки наши партнеры должны точно понимать стратегические и тактические задачи, которые в 2024 году будет решать Украина.
Вот основные приоритеты. И президент, встречаясь и с партнерами, и на внутреннем рынке с военным командованием, все время подчеркивает вот эти три основных направления. Все остальное — это попытка политизировать [этот вопрос]. Я, честно говоря, в течение двух лет не понимаю, зачем мне, например, в это входить и тоже заниматься какими-то спекулятивными заявлениями.
— А встреча 29 января была?
— Встречи все время есть, они проходят практически в ежедневном формате военного времени. Президент крайне активно погружен в оценку оперативно-тактических обстановок, которые есть по линии фронта. Он ежедневно в коммуникации с военным командованием. У нас нет такого: 29-го была встреча, 30-го была встреча или 28-го — [они проходят] ежедневно. Каждый день президент проводит встречи с военным руководством страны.
— Господина Залужного вы тоже имеете в виду?
— Безусловно, мы имеем в виду конкретно Генеральный штаб, главнокомандующие, руководители оперативно-тактических направлений, руководители отдельных подразделений даже могут быть, если необходимо уточнить ту или иную диспозицию на том или ином участке фронта. Президент, еще раз подчеркиваю, как СЕО, как верховный главнокомандующий, он ежедневно общается по много раз с различными военными в различных форматах.
— Как возможная отставка Валерия Залужного повлияет на Украину и фронт?
— Гипотетически не готов рассуждать. Будет предмет — будем его обсуждать.
На самом деле на сегодня не вижу фундаментальных изменений, которые должны были бы быть на этот момент по линии фронта, которые четко предопределяют 2024 год, какие цели и задачи мы будем реализовывать. Исходя из этого, я вижу определенное непонимание проукраинской коалиции, что мы делаем, на что делаем акценты и так далее. Это необходимо решать. Решается ли это отставками или нет — это другая тема. На мой взгляд, это решается как раз таки внятным, понятным сценарным продолжением войны: что делает Украина, какие ресурсы под это нужны и в какие сроки эти ресурсы могут быть доставлены. Вот это для меня более принципиально важно.
Я бы тут подытожил следующим образом. Первое: важно четко понимать сценарный план 2024 года. То есть все, что будет происходить: и с тактической точки зрения, и тем более со стратегической. Второе: какими мы будем располагать под это ресурсами — и чтобы эти сценарные планы понимали партнеры и точно так же паритетно оценивали необходимость того или иного вида оружия, которое нужно поставлять Украине, и —главное — объем этого оружия. И третья составляющая: безусловно, мы не можем отдавать инициативу Российской Федерации, потому что Россия тогда будет усиливать прежде всего свое информационное давление на то, чтобы, например, наши партнеры перестали поставлять нам ту или иную технику. Для России, кстати, это принципиальная задача. Мы видим, они постоянно пытаются ее решать — пытаются угрожать, пытаются уменьшить поток помощи военной для Украины.
Вот задача. Я совершенно не рассматриваю задачу тактического уровня: увольнения, перестановки и так далее. Это все опция стратегического менеджера — в данном случае верховного главнокомандующего. Еще раз подчеркиваю, все, что касается военной вертикали, — это прямые назначения президента. Он вправе делать так, как считает нужным, для достижения стратегической цели. Но как только будет факт, тогда будем обсуждать. Честно говоря, слухи мы с вами уже знаем и не раз обсуждали. Это, по-моему, уже десятое обсуждение увольнения.
— Смогут ли новые лица решить те задачи, о которых вы говорили?
— Вопрос же не в том, новые лица или старые. Мы сейчас говорим безотносительно к кадровым решениям, потому что на данный момент их нет, но вопрос в том, насколько ты объективно оцениваешь сложившийся статус-кво, насколько четко понимаешь, как этот статус-кво сломать, насколько готов это доказательно — особенно с партнерами — объяснить, чтобы получить те инструменты, которые нужны тебе для слома статуса-кво.
Сегодня статус-кво — это действительно стагнационная война. Нет нашего продвижения существенного, российского продвижения тоже нет, несмотря на количественные параметры, которые Россия собирает на оккупированных территориях (количество мобилизованных, количество старой техники). Так вот, для того чтобы сломать этот статус-кво, нужно точно понимать, какие инструменты тебе для этого необходимы, как ты это будешь делать, какой будет управленческий и креативный подход к этому. Ну и, соответственно, [нужно] предложить это в виде четко структурированного, понятного плана. Вот и все.
Кто это будет делать? Еще раз подчеркиваю, я не могу комментировать то, что делает Генеральный штаб или главнокомандующий. Это их прерогатива, это их компетенция. Безусловно, они на уровне ставки с президентом, с верховным главнокомандующим это все обсуждают. Я могу комментировать только факты, которые уже состоялись, с точки зрения тех или иных принятых решений.
— Уже несколько лидеров европейских стран заявили, что нужно готовиться к войне с Россией: например, премьер-министр Эстонии, премьер-министр Польши или министр обороны Германии. При этом Владимир Зеленский говорит: «Мы находимся в очень сложном моменте, но можно и геополитически, и финансово остановить Россию». По-вашему, западные политики перестают верить в победу Украины и готовятся к худшему?
— Я здесь солидаризируюсь с президентом Украины, он абсолютно прав. На мой взгляд, очень странная позиция: «Давайте готовиться к другой войне». Для меня здесь загадочно что: вы хотите, живя вне войны, потом схлестнуться с армией Российской Федерации из нескольких миллионов людей с боевым опытом, армией, которая залила кровью одну страну, армией, которая внесет коррективы в свою тактику и стратегию с учетом опыта этой войны? Вы хотите ей противостоять? Это, конечно, очень интересно. Не хотелось бы на это смотреть, но, конечно, очень странная позиция.
Есть два решения. Либо вы готовитесь к войне на своих территориях без гарантированного итогового результата (а Россия точно будет атаковать, потому что существование России возможно, только когда идет постоянная война, она сегодня это четко демонстрирует). Либо вы перестаете заниматься бюрократией, вести какие-то дискуссии, медленно инвестировать в военное производство, накапливать технику на складах — а все это передаете Украине.
Неважен формат: совместные инвестиции, резкое наращивание военных производств, просто военные поставки. Кстати, господин [Олаф] Шольц (канцлер Германии. — Прим. ред.) сегодня об этом прямо говорит, что европейские страны должны резко нарастить военную помощь Украине.
На мой взгляд, есть [уже упомянутые] две опции, из которых нужно выбирать. Первая — вы готовитесь реально к собственным войнам с Российской Федерацией. Но при этом вы должны точно понять, готовы ли к такого типа войне. И второе — война уже идет, вы это понимаете и, соответственно, перестаете заниматься дискуссиями, надо или не надо [помогать Украине], в каком объеме [помогать], насыщаете Украину или военными производствами, или военными поставками — и эта война доходит до справедливого финала. Россия должна проиграть в этой войне. Другие варианты будут означать крах общей европейской концепции, ценностной концепции — и гораздо более объемные и масштабные кровавые действия на территории европейского континента.
Поэтому нужно просто об этом все время говорить, не забывать. И я честно скажу, что вижу как раз таки фундаментальное изменение оценки финала этой войны. Нет того, что мы видели год назад: «Давайте, может, вы найдете какой-то компромисс». Потому что европейские страны понимают, что с такого типа Россией компромисса точно не будет. Россия — это экспансионистская страна, существующая, еще раз повторю, только в состоянии войны. И поэтому я думаю, что они верят в возможность Украины эту войну довести до справедливого финала, в котором Российская Федерация обязательно проигрывает. Другой вопрос, что еще хотелось бы ускорения процедуры принятия решений.
