В 1995 году Украина и Россия поделили Черноморский флот, был убит популярный ведущий Владислав Листьев, а в Японии религиозная секта «Аум Синрикё» организовала зариновую атаку (речь об отравляющем газе) в токийском метро. Тем временем в нашей стране продолжали разворачиваться события, определившие ее развитие на следующие четверть века: в здании парламента были избиты депутаты, а через референдум русский язык получил статус одного из государственных.
Мы продолжаем проект «30 лет», в котором рассказываем о каждом годе белорусской независимости. Это тексты о людях, событиях и наших решениях, которые привели нас туда, где мы сейчас находимся.
ГосСМИ переходят под контроль государства
Новый 1995 год начался и прошел под знаком цензуры. 2 января Лукашенко приказал перестать печатать в Доме печати «Белорусскую деловую газету», «Фемиду», «Свабоду» и «Газету Андрея Климова». Именно эти издания критиковали его наиболее бескомпромиссно.
В мае Лукашенко снял Иосифа Середича с поста главного редактора «Народной газеты». Это было самое популярное издание страны, чей тираж без принудительной подписки достиг максимальной цифры в 558 тыс. экземпляров. Середич давал слово представителям всех политических направлений: и оппозиции, и власти. Поводом для отставки стала публикация читательского письма против референдума об изменении государственной символики и статуса государственного языка (о нем ниже).
Но у Лукашенко не было такого права: назначать и снимать главного редактора мог только парламент. Позже издание и вовсе стало государственным. Конституционный суд признал это решение незаконным, но власти отказались его выполнять. Без Середича газета поменяла курс и начала поддерживать Лукашенко.
На освещение событий с точки зрения власти перешли и другие государственные издания. Это были «Советская Белоруссия» (250 тыс., в середине года ее главным редактором стал Павел Якубович, тут и далее тиражи на апрель 1995 года), «Звязда» и «Рэспубліка» (по 170 тыс.), «Белорусская нива» (120 тыс.). Среди изданий, которые представляли альтернативную позицию, «Свобода» выходила тиражом 60 тыс., «Белорусский рынок», «Белорусская деловая газета», «Фемида» — по 20 тыс. Возможности этих СМИ были несравнимы.
Кроме того, власть полностью монополизировала телевидение и радио. За год до этого Лукашенко упразднил Госкомитет по телевидению и радиовещанию и на базе его имущества создал Белтелерадиокомпанию. Последняя оказалась полностью подчиненной президенту. Оппозиция потеряла доступ к эфиру, что нарушало Конституцию. В апреле 1995 года Конституционный суд признал незаконным указ Лукашенко. Положение о том, что БТ «выступает одновременно как средство массовой информации и центральный орган государственного управления, наделенный исполнительно-распорядительными и контрольными полномочиями в сфере телевидения и радиовещания» было признано неконституционным. Эксперты сделали логичный вывод, что «это ведет к монополизации теле- и радиовещания».
Но Лукашенко отказался исполнять это решение. Во всех последующих случаях государственные СМИ представляли лишь его точку зрения как единственно правильную.
Новый флаг и герб, нарисованные чиновником
Основным противником Лукашенко являлся Белорусский народный фронт. В обществе главными завоеваниями БНФ считались признание белорусского языка государственным и принятие белорусской исторической символики: древнего белорусского герба «Погоня» и бело-красно-белого флага, с которым была связана история Белорусской народной республики (ее независимость была провозглашена в 1918 году).
Лукашенко решил отнять у «противника» его главные завоевания: в феврале 1995-го он впервые озвучил идею провести референдум на встрече с ветеранами. А в марте группа депутатов Верховного Совета, которую организовал глава Администрации президента Леонид Синицын, обратилась к Лукашенко с письмом. В нем она предложила провести голосование и вынести на него вопросы о смене символики и придании русскому языку статуса второго государственного. Разумеется, эту инициативу поддержали.
Кроме этих двух вопросов Лукашенко хотел вынести на голосование еще два: об экономической интеграции с Россией и о целесообразности приватизации. Но последний вопрос в будущем мог сковать действия, поэтому его заменили на право президента распускать Верховный Совет в случае нарушения Конституции.
В качестве нового флага было предложено полотнище времен БССР, утвержденное лишь в 1951 году (правда, без серпа и молота, а также с немного измененным орнаментом). Новый герб нарисовал Леонид Синицын:
— Сел и нарисовал. Хотя я не художник. А потом уже художник оформил все в красках… — приводит слова Синицына в своей книге «Лукашенко. Политическая биография» Александр Федута. — Устроили своего рода конкурс. Кто-то приносил с аистом, кто-то еще что-то приносил, не помню. Но когда выставили все, Лукашенко принял мои эскизы за основные: «Вот это — наше». Поэтому от авторства мне никуда не деться.
«Закон о референдуме (народном голосовании»), принятый в 1991 году, запрещал выносить на него вопросы, «якія парушалі неад’емныя правы народа Беларусі на суверэнную нацыянальную дзяржаўнасць, дзяржаўныя гарантыі існавання беларускай нацыянальнай культуры і мовы». В ответ Лукашенко процитировал статью 3 Конституции, в которой народ объявлялся единым источником власти. А значит, по его мнению, не было вопроса, который не находился бы в юрисдикции народа.
Забастовка в стенах парламента и избиение депутатов
Голосование в парламенте по каждому из четырех вопросов было назначено на 11 апреля 1995 года. Тогда оппозиция решилась на крайнее средство и в знак протеста против нарушения Конституции объявила голодовку. Всего в ней в зале заседаний парламента приняли участие 19 депутатов фракций БНФ во главе с Зеноном Позняком и Белорусской социал-демократической Громады во главе с Олегом Трусовым.
— Потым, праз гады, мы абмяркоўвалі той момант з калегамі-дэпутатамі Апазіцыі БНФ і сышліся ў тым, што гатовыя былі ісці на смерць, — вспоминал в своей книге «Дзевяноста пяты» Сергей Наумчик, тогдашний депутат парламента. — Напэўна, калі чалавек гатовы на смерць, калі ён бачыць канец жыццёвага шляху — гэта адчуваецца. Ва ўсякім разе, мне цяжка патлумачыць іншым, нечым рацыянальным, тое, што здарылася потым. Мы сядзелі тварам да дэпутатаў, глядзелі ім у вочы — а яны глядзелі ў вочы нам.
Шокированные депутаты, которые еще недавно в целом поддерживали президента, стали голосовать совершенно иначе, чем предполагалось. Вопрос о языке собрал 124 голоса «за» (при необходимых 152). О символике — 150. О возможности роспуска Верховного Совета — лишь 86. В итоге депутаты проголосовали лишь за то, чтобы вынести на референдум только вопрос об интеграции с Россией — 180 голосов «за».
19 депутатов остались в здании парламента и после завершения рабочего дня. Но ночью в зал заседаний был введен ОМОН и сотрудники Службы безопасности президента — всего несколько сотен человек. Они насильно выдворили участников голодовки из здания. Депутатов сильно избили и высадили из милицейских машин на теперешнем проспекте Независимости.
«Людзі ў чорным імгненна закруцілі мне рукі за спіну, прычым так, што мой падбародак апынуўся ніжэй каленяў. Мяне пацягнулі паўкругам папярэчнага праходу, што ішоў уздоўж задняга шэрагу дэпутацкіх крэслаў. Каля крэслаў ланцугом стаялі вайскоўцы ў камуфляжы і поўнай амуніцыі, і кожны з іх імкнуўся ботам пацэліць мне ў твар. Шмат каму гэта ўдавалася, з разбітага твару ішла кроў», — вспоминал знаменитый белорусский переводчик и депутат парламента Лявон Борщевский (цитата по книге «Дзевяноста пяты»). Зенону Позняку пытались выдавить глаза, били его ногой в грудь, крутили голову и били о стену.
Ночью депутаты оперативно зафиксировали побои и обратились в Генпрокуратуру.
На следующий день случившееся обсуждали в здании парламента. Министр обороны Анатолий Костенко и депутат Михаил Тесовец доказывали, что депутаты якобы «угрожали кровопролитием». Позже Александр Лукашенко заявил, что он лично отдал приказ об эвакуации депутатов из здания в целях безопасности и оценил все произошедшее как провокацию. Он обещал показать съемку, которая велась той ночью, но кроме нескольких чиновников ее так никто и не увидел.
«Калі ў царкве прайшло апаганенне, калі нехта павесіўся, царква не працуе. У парламент, калі ўвайшлі войскі, калі парламент захапілі — гэта ўжо не парламент. Разбярыцеся вы з гэтым фашызмам, паглядзіце на гэтыя стужкі… Дэпутаты, людзі нас выбралі, каб вы да праўды дабіраліся. Калі будуць біць дэпутатаў, народ беларускі зьнішчаць. У вас ёсьць магчымасць запатрабаваць, паглядзець і зрабіць выснову. Калі вы гэтага не зробіце, прыйдзе фашызм, ён ужо ідзе…», — эмоционально обращался к своим коллегам историк Валентин Голубев. Депутаты к нему не прислушались.
Ввод спецслужб в парламент уже давал основание для начала импичмента. Но депутаты даже не осудили избиение коллег, а постановили вынести на референдум все вопросы, предложенные Лукашенко.
Выборы, совмещенные с референдумом
По официальным данным референдум, прошедший 14 мая 1995 года, завершился убедительной победой власти. На вопрос «Согласны ли вы с приданием русскому языку равного статуса с белорусским?» положительно ответили 83,3%. Столько же поддержали действия президента, направленные на экономическую интеграцию с Россией. За возможность досрочного прекращения полномочий парламента в случаях систематического или грубого нарушения Конституции проголосовали 77,7%, за новый флаг и герб — 75,1%.
Но есть много причин, заставляющих сомневаться в таких результатах. Выше уже говорилось об односторонней подаче информации в СМИ. Кроме того, по предложению Владимира Заметалина — тогда начальника Управления общественно-политической информации Администрации президента — перед референдумом по телевидению был продемонстрирован фильм «Ненависть: Дети лжи». Режиссер Юрий Азаренок (отец теперешнего ведущего СТВ) сравнивал коллаборационистов времен Второй мировой войны с депутатами БНФ. Опровергнуть клевету у оппозиции не было возможности.
Но одновременно в тот же день, 14 мая, прошел первый тур выборов в Верховный Совет. «Президент не хотел этих выборов. Все, что он публично говорил во время предвыборной парламентской кампании, сводилось к одному: вас все равно обманут. Избиратели расшифровывали это как: „Не ходите голосовать!“ — и не шли», — писал Александр Федута (в книге «Лукашенко. Политическая биография»). За два тура были избраны лишь 119 депутатов из необходимых 260.
Но «явка на референдум чудесным образом совпала с неявкой на выборы, хотя голосовал один и тот же электорат. В 141 округе из 260-ти выборы не состоялись из-за неявки более половины избирателей. Но референдум состоялся и там», — писал Александр Федута. А значит, число проголосовавших было другим.
Согласно закону, для работы парламента было необходимо избрать 174 депутата. Возник вакуум: старый парламент уже прекратил свою работу, новый еще не был создан. Исполнительную власть такая ситуация полностью устраивала. Но осенью 1995 года спикер Верховного Совета Мечислав Гриб попробовал возобновить его работу и — в соответствие с Конституцией — собрал очередную сессию. Власть ответила тем, что надавила на часть депутатов, которые в итоге не приехали в Минск. Поэтому заседания вскоре не стали набирать кворум. Благо, в ноябре и декабре 1995-го произошли довыборы. Общее число депутатов составило 198. Этого было достаточно для работы парламента нового созыва, начавшего свою работу уже в следующем году.
О составе нового парламента мы расскажем вам в следующем тексте цикла. Тут же уточним, что выборы проходили с нарушениями. Тогда существовало правило: чтобы они состоялись, на участки должны были прийти 50% избирателей. Во многих случаях оппозиционным кандидатам не хватало буквально нескольких десятков голосов. Например, упомянутый Валентин Голубев набрал 58%, но на участки якобы пришли 49,9% избирателей (и это не единственный пример). Из выступлений оппозиционных кандидатов на телевидении, а также из листовок удалялась критика референдума и власти.
Главным последствием референдума стало стремительное вытеснение белорусского языка из сферы образования. Формально русский язык получил статус второго государственного. Но еще в 1990 году тогдашний министр образования Михаил Демчук предупреждал: «как более сильный, русский язык, получив равный с национальным языком статус, окончательно перевесит над белорусским». В итоге так и случилось.
В 1994/1995 учебном году по-белорусски училось 40,6% школьников (уточним, что в первые классы с белорусским языком обучения пошло 75% детей). Уже к 2002−2003 годам число учащихся, изучающих школьную программу на родном языке, сократилось до 26%. К началу десятых их осталось только 19%. В прошлом году их число составило чуть более 10% и снижается с каждым годом.
Забастовка минского метрополитена
В августе 1995-го в Минске случился транспортный коллапс: произошла забастовка работников метрополитена.
Весной того года руководитель метро Владимир Набежко своим приказом отменил 10-процентные надбавки за безопасную и безаварийную работу и уменьшил размер премий. Этим он нарушил коллективный договор, заключенный между работодателями и профсоюзом. Переговоры с ним не привели к результатам.
Тем временем летом началась забастовка водителей троллейбусов в Гомеле. Ее поддержали работники автопарков и троллейбусных депо Минска. В свою очередь на сторону последних стали работники метро. Они получали достаточно неплохие деньги. Средняя номинальная зарплата по Минску в 1995-м составляла около миллиона рублей (87 долларов), у метрополитеновцев — от двух до трех (174−261 доллар). Но ее платили с задержкой: в августе сотрудники получили только аванс за июль.
Как писал «Коммерсант», участники забастовки потребовали выполнять коллективный договор (речь шла о выплате компенсаций в размере 1% за каждый день просроченной зарплаты), заключить тарифное соглашение и уволить Набежко. Власти заявили, что выплатят просроченную зарплату за счет пенсионеров и медиков, после чего это требование сняли, но остальные пункты остались в силе.
В первый же день забастовки — 17 августа — к зданию депо подогнали четыре грузовика ОМОНа, зачинщикам пригрозили уголовной ответственностью. В целом власти использовали разную тактику. Они уволили 16 человек, обходили с милицией квартиры, где жили участники забастовки (в результате из 150 машинистов шесть согласилось продолжить работу).
Также из отпуска вызвали водителей пригородных электричек и, угрожая увольнением, потребовали у них начать обкатывать поезда метро. Согласно инструкции, до выхода на линию машинист должен обкатывать поезд в пустом тоннеле 160−180 часов. Такая подготовка должна была продолжаться около девяти месяцев. Но власти решили действовать авральным методом, и «подготовили» машинистов за три дня.
21 августа метро возобновило работу. Составы водили машинисты из Минска, Орши и Барановичей, их сопровождали наряды милиции.
Всего за участие в забастовке были уволены более полусотни человек. Организаторов — лидера Свободного профсоюза Геннадия Быкова и руководителя ячейки этой организации на метрополитене Владимира Макарчука — позже приговорили к, соответственно, 10 и 15 суткам. Власти задержали и депутата парламента Сергея Антончика, нарушив его неприкосновенность, и держали под охраной на базах МВД. По словам Сергея Наумчика, тот «два дні правёў у ізаляцыі пад дуламі аўтаматаў (у літаральным сэнсе)». «Першы намеснік генеральнага пракурора Уладзімер Кандрацьеў заявіў нам з Валянцінам Голубевым у вочы, што будзе выконваць не Канстытуцыю, а распараджэнні Лукашэнкі», — вспоминал депутат.
Лукашенко заявил, что забастовка — дело рук БНФ, а Свободный профсоюз сотрудничал с поляками и американцами. Но суды в 1995-м еще сохраняли независимость. Забастовку признали незаконной, но стихийной, поэтому суд оправдал Свободный профсоюз. Лукашенко приостановил деятельность последнего, но Конституционный суд дважды (!) признал это решение не соответствующим Конституции. Однако свою работу профсоюз смог возобновить лишь после вмешательства Международной организации труда.
Победа над голландцами
В 1995 году случилась одна из значимых побед белорусского спорта: сборная Беларуси по футболу победила Нидерланды со счетом 1:0.
Команду тогда возглавлял Сергей Боровский, знаменитый защитник минского «Динамо» и сборной СССР, в составе которой участвовал в чемпионате мира 1982 года. Он прославился как прекрасный тренер-теоретик, способный «разжевать» игру каждому своему подопечному и объяснить, что ему делать на поле. Но уровень сборной был не самый высокий, выполнить на 100% установку игроки не могли. Сказывался и уровень исполнительского мастерства.
К игре с Нидерландами сборная подошла, имея выигрыш у Люксембурга, ничью с Мальтой и три поражения. К тому же в Минск приехала одна из сильнейших команд Европы. За две недели до матча Лигу чемпионов выигрывает нидерландский «Аякс». Более половины игроков амстердамского клуба прилетели в Минск.
На сборе перед матчем Боровский буквально водил игроков за руку по полю, объясняя, как они должны действовать в той или иной ситуации.
Встреча состоялась 7 июня 1995-го. Милиция на входе отбирала у болельщиков бело-красно-белые флаги. Но, судя по всему, не очень охотно и эффективно: тысячи белорусов встретили победу с национальной символикой.
На 27-й минуте нападающий Петр Качуро отдал пас на Сергея Герасимца, вышедшего на правом фланге. Голкипер гостей Эдвин ван дер Сар, для которого этот матч стал дебютным в национальной сборной, выскочил ему навстречу. Но Герасимец на скорости обошел вратаря, сместившись при этом к бровке, и затем с острого угла поразил пустые ворота. Двое нидерландских защитников помешать ему не сумели.
После свистка голландцы пребывали в шоке. Они отказались пожать руки и обменяться майками, сразу ушли в раздевалку. Сразу после игры один из спонсоров вручил Герасимцу приз за гол — 1 тысячу долларов. Его мяч признали лучшим из всех, забитых в тот день в рамках отборочного турнира к чемпионату Европы.
Увы, но развить успех не получилось. Белорусы заняли четвертое место в группе, Боровского уволили.
Пройдет всего полтора месяца, и милиция начала действовать совсем по-другому. «Ужо 27 ліпеня, у дзень святкавання гадавіны прыняцця Дэкларацыі аб дзяржаўным суверэнітэце (…), міліцыя рвала бел-чырвона-белыя сцягі, а АМАПаўцы збівалі людзей дубінкамі. (…). Член Сойму БНФ, дэпутат Мінскага гарадскога савета Уладзімер Несцер прад’явіў капітану міліцыі сваё дэпутацкае пасведчанне і папрасіў афіцэра прад’явіць сваё. У адказ ён быў тут жа збіты міліцыяй, затрыманы і дастаўлены ў Маскоўскае аддзяленне міліцыі. Мы з Валянцінам Голубевым паехалі ў райаддзел вызваляць Несцера. Намеснік начальніка райаддзела сказаў, што падставай для затрымання было „выкарыстанне недазволенай сімволікі“ і спаслаўся на артыкул Кодэкса аб адміністрацыйных парушэннях, прыняты яшчэ камуністамі ў мэтах барацьбы з новаўтвораным Народным Фронтам», — писал Сергей Наумчик. Речь шла о национальной символике, еще два месяца до этого являвшейся государственной.
Дворцу Республики быть, но без консервации остатков костела
24 июня 1995 года в Минске после долгого перерыва продолжилась «стройка века»: на Октябрьской площади вновь начали возводить Дворец Республики.
Идея построить такое здание появилась еще в конце 1960-х. Для этого предлагали снести остатки Верхнего города и сделать прямой проход к площади Свободы и Свислочи. Второй раз идея о строительстве и сносе Верхнего города появилась в конце 1970-х, но оба раза его удалось отстоять (чего не скажешь о минском районе Немига).
В 1982-м был объявлен третий конкурс. Победителем стал «Белгоспроект», предложивший строить Дворец на Центральной площади, не разрушая Верхний город. Проект разработала команда во главе с российским архитектором Михаилом Пироговым, который проектировал в том числе станции метро «Площадь Якуба Коласа» и «Академия наук».
Строительство началось в 1985-м. Одновременно археологи провели раскопки в северо-западной части Октябрьской площади. На этом месте — на углу улиц Интернациональной и Энгельса — до 1950 года размещался костел святого Фомы Аквинского. Он находился под защитой государства, но все равно был снесен. В 1980-е фрагменты храма находились в хорошем состоянии и сохранялись на высоте 1−2 метров. Был разработан проект музеефикации храмового комплекса: на свободном от застройки участке планировали воссоздать ворота и алтарь храма. В декабре 1993-го консервацию и музеефикацию памятника поддержали на заседании градостроительного совета при главном архитекторе Минска.
К тому времени деньги на строительство закончились, поэтому в первой половине 1990-х здание было фактически законсервировано. Но заброшенную стойку посетил Александр Лукашенко, после чего строительство возобновилось. Смету урезали, поэтому проект музеефикации костела так и не реализовали.
В ноябре 1999-го состоялись первые мероприятия в Малом зале, а 31 декабря 2001-го здание полностью сдали в эксплуатацию. С того времени Дворец Республики стал одной из главных «официозных» точек страны: здесь проходили Всебелорусские собрания и встреча лидеров стран СНГ, а также концерты европейских рокеров и российских поп-звезд.