Железный занавес, отделяющий беларусов от остальной Европы в последние годы, стал еще более плотным. Латвия, Литва и Эстония прекращают пропускать на свою территорию легковые автомобили с беларусскими номерами. Польша пока еще пропускает — но с условием, чтобы за рулем или в салоне обязательно находился собственник автомобиля. Получается, что с одной стороны границу с Европой для беларусов все более непроницаемой делает режим Лукашенко, а с другой оставшиеся щели в ней законопачивают сами страны ЕС — пусть и в ответ на враждебные действия официального Минска. Разумеется, соседи вправе самостоятельно решать, какие меры им лучше предпринимать для обеспечения собственной безопасности. Однако такой занавес в конце концов может нанести ущерб и самой Европе. По крайней мере, той ее части, которая расположена неподалеку от Беларуси. Объясняем, как именно, на примерах из недавней истории.
Как часть европейцев уже однажды отрезали от остальной Европы
В течение нескольких лет после Второй мировой войны восток и запад Европы разделил друг от друга железный занавес, протянувшийся от Северного Ледовитого океана до Черного моря. Труднопреодолимая граница между странами Восточной Европы, оказавшимися в зависимости от СССР, с одной стороны и Западного блока вместе с нейтральными странами с другой, на четыре десятилетия разделила цивилизацию.
Причем местами эта граница шла буквально по живому — то есть разделяла на западную и восточную части одну и ту же страну, один и тот же народ. Хотя изменения, связанные с жизнью в изоляции от остальной Европы, проявлялись во всех странах Восточного блока, именно случай разделения железным занавесом одного народа выглядит самым показательным.
Поначалу таких стран было две: Германия и Австрия. Но уже в 1955 году бывшие союзники по Антигитлеровской коалиции сумели договориться и воссоздали австрийское государство, до того разделенное на четыре оккупационные зоны. После этого в Европе осталась лишь одна разделенная железным занавесом страна — Германия (хотя в остальном мире в период холодной войны появлялись и другие примеры — скажем, Корея, Китай и Вьетнам).
В 1949 году на территории немецких оккупационных зон США, Великобритании и Франции появилась Федеративная Республика Германии, а в советской оккупационной зоне — Германская Демократическая Республика. Так искусственная извилистая разделительная линия между оккупационными зонами превратилась в германо-германскую границу длиной 1400 километров, которая прошла от Мекленбургской бухты Балтийского моря до границы обоих немецких государств с Чехословакией.
Лучше всего широкой публике известна история самой «распиаренной» части границы между двумя Германиями — Берлинской стены, которая надвое разделила бывшую (и будущую) столицу единой Германии. Она стала одной из самых напряженных точек холодной войны, на которой произошло множество драматических событий.
Но и история остальной части германо-германской границы была не менее трагичной. Ярким примером стала деревня Мёдларойт на границе Баварии и Тюрингии. В 1949 году она оказалась разделена государственной границей, ее северная часть попала в состав ГДР, а южная — в ФРГ. Сначала это разделение выглядело формальным — в первые годы односельчане могли ходить друг к другу в гости и отмечать праздники.
Но летом 1952 года Совет министров ГДР принял решение о патрулировании государственной границы, в котором разрешил пограничникам стрелять по перебежчикам из социалистической Германии в капиталистическую. На линии, разделившей Мёдларойт пополам, появились деревянные столбы с колючей проволокой. А затем эту хлипкую ограду заменили на полноценную бетонную стену высотой более трех метров — вроде Берлинской. По этой причине Мёдларойт стала известна как «маленький Берлин».
В контексте нашего текста очень важно одно обстоятельство — между железным занавесом, который разделял Германию, и тем, который все плотнее опускается на западные границы Беларуси, есть заметное отличие. Свободу передвижения для беларусов ограничивают как беларусские власти, так и находящиеся по ту сторону границы европейские государства. А вот железный занавес между ГДР и ФРГ был закрыт лишь с одной стороны: покидать своим гражданам Восточную Германию запрещало лишь ее собственное правительство.
Чтобы остановить «несознательных» граждан, не желавших строить развитый социализм, власти ГДР перекрыли границу колючей проволокой и построили на ней наблюдательные вышки. Пограничники открывали огонь на поражение по своим согражданам, которые пытались перебраться на Запад. По различным оценкам, всего на германо-германской границе погибло от нескольких сотен до тысячи человек — в том числе собственно беглецы, люди, совершившие самоубийство после задержания и утонувшие при попытках переплыть границу по воде. Жертвами германо-германской границы становились и сами пограничники ГДР, которые неудачно пытались бежать на Запад, — после задержания их казнили. Всего же было совершено более 100 тысяч попыток бегства из ГДР в ФРГ.
Довольно быстро граница между двумя Германиями превратилась из невидимой административной линии во вполне осязаемую зону отчуждения шириной до 200 метров, исключенную из хозяйственной жизни обоих государств. Она разделяла поля, леса, реки, болота, деревни — а с ними семьи и друзей в обеих частях Германии.
Уже вскоре после падения Берлинской стены, осенью 1989 года немецкие защитники природы обратили внимание на этот феномен. Здесь, в относительно спокойном месте, нашли пристанище многие виды животных и растений, которые чувствовали себя неуютно в более заселенных людьми местах. Защитники природы инициировали проект, который поддержало федеральное правительство. Так шрам германо-германской границы зарос и превратился в Зеленую полосу — природоохранную зону, признанную национальным наследием.
Но еще более заметный след железный занавес на германо-германской границе оставил в психологии, мировоззрении и менталитете восточных немцев, которые 40 лет были отрезаны от своих западных собратьев. Эти различия оказались настолько серьезными, что передаются через поколения. По крайней мере, даже сейчас, спустя 35 лет после падения Берлинской стены, менталитет и политические взгляды жителей шести восточных земель Германии, созданных на территории бывшей ГДР, во многом отличаются от поведения остальных немцев.
В экономике — отсталость, несмотря на огромные вливания
За 40 лет самые очевидные отличия между десятью старыми землями ФРГ и шестью новыми, созданными на территории ГДР, накопились в экономике. ГДР, самая западная страна Восточного блока (если не считать Кубу), была своеобразной «витриной социализма». Уровень жизни, снабжение продуктами, быт людей здесь находились на более высоком уровне, чем даже в самой главной стране соцблока — СССР. Однако по сравнению с Западной Европой эти достижения ГДР выглядели, мягко говоря, скромно.
Интересно, что экономический разрыв между ФРГ и ГДР к моменту их объединения вырос примерно до того же уровня, на котором сейчас находится разрыв между Польшей и Беларусью. Сравните: в 1991 году ВВП на душу населения в Восточной Германии составлял 7395 долларов на душу населения, а в Западной — около 22 800 долларов (то есть был примерно в три раза выше). ВВП Беларуси на душу населения за 2023 год, по данным Всемирного банка, составил 7829 долларов, а в Польше — 22 113 долларов. Здесь разница примерно в те же три раза, и даже сами цифры весьма схожи.
Для Беларуси, разумеется, это совпадение ничего хорошего не сулит. Около 30 лет после объединения Германия вкладывала огромные средства в развитие бывшей ГДР по так называемому Пакту солидарности. До 2020 года практически все немецкие налогоплательщики должны были отдавать 5,5% от своих доходов в качестве так называемого soli — взноса солидарности, который шел на развитие экономики более бедных восточных регионов. К ним добавлялись различные субсидии из фондов сплочения и развития Европейского союза. К 2020 году общий размер помощи новым федеральным землям Германии составил около 1,6 триллиона (!) евро.
Благодаря такой огромной поддержке разрыв между немецкими Западом и Востоком действительно сократился — но до полного равенства еще очень далеко. В 2020 году ВВП на душу населения в западных землях составил 51 940 долларов, а в восточных — около 30 тысяч. Исходя из этого с понятной долей условности можно предположить, что если Беларусь прямо сегодня начнет экономические и социальные преобразования сродни тем, через которые прошла ГДР, и будет получать при этом сопоставимую поддержку, например от ЕС, — то и в таком случае даже через 30 лет (к 2055 году) она все еще будет отставать от Польши примерно в полтора раза.
Впрочем, экономическое отставание и разрыв в благосостоянии граждан ГДР и ФРГ если и объясняются существованием железного занавеса, то лишь отчасти. Скорее, здесь речь идет о системных проблемах социалистической плановой экономики, с которыми сталкивались все государства, которые пытались ее строить. Так, социалистическая Югославия рассорилась с СССР и оказалась с внешней, западной стороны железного занавеса. А в отдельные моменты пыталась разбавить свою плановую экономику элементами рыночной. Но даже с учетом этих особенностей ее экономическое развитие оставалось на уровне, приемлемом для Восточной Европы, но очень низком для Западной.
В политике — любовь к радикалам, высокий уровень ксенофобии и насилия
Напрямую 40 лет жизни в авторитарном государстве за железным занавесом повлияли на менталитет и политические взгляды жителей Восточной Германии, которые до сих пор сильно отличаются от менталитета и взглядов населения «старой» ФРГ.
Особенные политические пристрастия восточных немцев хорошо проявляются на выборах в Бундестаг и Европарламент. Жители бывшей ГДР демонстрируют заметную приверженность к различным радикальным партиям, активно использующим популистские лозунги, — причем как к правым, так и левым. При этом жители западных земель традиционно отдают предпочтение умеренным, центристским политическим силам, а жители крупных городов — зеленым.
По результатам таких выборов часто можно практически безошибочно визуализировать очертания германо-германской границы, исчезнувшей уже более 30 лет назад. Вот, например, как выглядят результаты голосования на недавних выборах в Европарламент 2024 года. В подавляющем большинстве регионов бывшей ГДР победу одержали представители «Альтернативы для Германии» — праворадикальной популистской партии, некоторые члены которой используют в своей риторике нацистские лозунги.
А вот, например, результаты парламентских выборов 2017 года силы с противоположного края политического спектра Германии — Левой партии, созданной с участием выходцев из правившей в ГДР Социалистической единой партии Германии. Оставаясь непопулярной в большинстве западных земель, она стабильно набирает больше 10−15% голосов к востоку от бывшего железного занавеса. Очертания которого тоже легко считываются с этой карты.
Частично склонность к радикализму многих восточных немцев объясняется «остальгией» — то есть ностальгией по временам ГДР («ост» с немецкого переводится как «восток»). Время удивительным образом стирает из коллективной памяти жителей восточных земель страшные воспоминания о произволе агентов Штази (госбезопасности ГДР), репрессиях и убийствах людей, решивших бежать из «социалистического рая». И в то же время оставляет положительные впечатления от старых фильмов, музыки, продуктов питания и прочих радостей исчезнувшей навсегда повседневной гэдээровской жизни.
Этими ностальгическими настроениями успешно пользуются крайне левые. А крайне правые из «Альтернативы для Германии» и других партий привлекают на свою сторону многих жителей Восточной Германии, которые чувствуют себя обманутыми и забытыми в новых реалиях.
Бонусом к популярности радикальных политических течений на территории бывшей ГДР добавляются ксенофобия и насилие. Экстремизм со стороны приверженцев крайне правых политических взглядов особенно выражен как раз в восточных федеральных землях Германии. Существуют исследования, которые связывают этот факт с относительно слабым развитием гражданского общества в этих регионах.
А что происходит, если занавес от свободного мира существует еще дольше?
Как видно из текста выше, 40 лет разделения Германии на Западную и Восточную привели к формированию особой идентичности у восточных немцев. Несмотря на общие язык и историю, разница в политическом, экономическом и культурном развитии привела к созданию на востоке особого общества, сильно отличавшегося от западногерманского. Накопившиеся различия оказались настолько глубокими, что хорошо заметны и сейчас, через 35 лет после начала воссоединения Германии и немцев.
В экономическом отношении Беларусь уже сейчас отстает от западных соседей примерно так же, как ГДР отставала от ФРГ к моменту падения железного занавеса. Но при этом многие беларусы продолжают ощущать себя европейцами. В 2013 году даже тогдашний министр иностранных дел Беларуси Владимир Макей заявлял, что беларусы чувствуют себя европейцами больше, чем граждане некоторых соседних стран. Но в последние годы доля беларусов, ассоциирующих себя с европейцами, медленно снижается. Можно предположить, что какую-то роль в этом играет и постепенное восстановление железного занавеса между нашей страной и остальной Европой. Сложно сохранять чувство общности с остальной частью европейской цивилизации, не имея возможности посетить другие европейские страны.
Если так будет продолжаться и дальше, то вполне вероятно, что беларусы без возможности путешествовать, работать и учиться в Европе постепенно будут превращаться для остальных европейцев в аналог жителей ГДР для остальной Германии. Если через какое-то время после этого в нашей стране начнутся демократические преобразования, они растянутся, как и на востоке Германии, на многие годы — или даже десятки лет. На протяжении которых многие жители нашей страны, вероятно, будут заметно отличаться от других европейцев своей приверженностью к радикальным политическим взглядам, ксенофобией и ностальгией по «старым добрым временам» существования в условиях диктатуры.
Но что произойдет, если новый железный занавес окажется еще более плотным и долговременным, чем прежний? Похожий пример существует прямо сейчас в Корее. После Второй мировой войны эта страна, как и Германия, оказалась разделенной искусственной границей на две части. И сейчас единый до 1945 года корейский народ существует в абсолютно разных условиях.
Почти 80 лет разделения тотальным железным занавесом, которым отгородились от Южной Кореи тоталитарные правители КНДР, делают возможность воссоединения корейцев малореальной, если не сказать фантастической. Если ВВП на душу населения ФРГ превосходил ВВП ГДР в три раза, то между Южной Кореей и Северной этот разрыв увеличился уже до 25 раз. Только на подтягивание экономики КНДР хотя бы до 60% уровня южнокорейской, по оценке российского корееведа Андрея Ланькова, понадобится около трех-пяти годовых ВВП Южной Кореи.
Но еще более глубокая пропасть между северными и южными корейцами легла в социальном, политическом и культурном планах. Жители КНДР за восемь десятков лет существования практически в полной изоляции утратили представление о реально работающей демократии, и их нужно будет с нуля учить и вовлекать в ее работу. По словам Ланькова, горожане Северной Кореи относительно хорошо образованы и подготовлены, но они живут в технологической культуре середины XX века, и их прикладные знания практически бессмысленны и бесполезны в «большом мире». Многие из них после объединения рискнут оказаться не у дел, особенно если не найдут в себе сил кардинально сменить род занятий или профессию. И в таком случае они почти наверняка пополнят ряды приверженцев радикальных политических течений, а через какое-то время вполне могут начать ностальгировать по «старым добрым временам» под властью династии Кимов.
Как отмечает Ланьков, северные и южные корейцы уже очень сильно отличаются и в культурном плане. Выросшие в тоталитарной изоляции жители КНДР более склонны к агрессивному поведению и применению физической силы, чем южнокорейцы, стремящиеся к компромиссу. Это чревато появлением множества межличностных конфликтов, которые будут подогреваться негативным отношением южан к отсталому Северу, высасывающему огромные средства из экономики. По мнению корееведа, объединение Кореи после 80-летнего раздельного существования станет серьезным ударом для процветающего южнокорейского государства. Вероятно, оно даже выбросит его из ряда высокоразвитых стран.
Примеры ГДР и КНДР показывают, что создание железного занавеса в долгосрочной перспективе способно нанести серьезный ущерб странам с обеих его сторон. Сейчас сложности от возводимого изнутри и снаружи Беларуси барьера испытывают в первую очередь сами беларусы. Но с ходом времени проблемы могут возникнуть и у Европейского союза, на восточной границе которого появится общность людей, которая вообще не будет считать себя европейцами.
Без возможности прямого контакта с Европой культура, ценности, политические взгляды беларусов будут все больше и больше отдаляться от европейских. Вплоть до того момента, когда возвращение жителей нашей страны в число европейских народов не станет восприниматься как что-то нереальное и фантастическое. Ограничивая возможности для беларусов бывать в Европе, Европа рискует, что через какое-то время прямо на ее границах появится полноценный аналог северокорейского общества.
Читайте также
